Мне больше жаль тех, кто мечтает о вероятном, дозволенном и близком, чем тех, кто бредит о далеком и странном. Те, кто мечтает широко, либо безумцы, которые верят в то, о чем мечтают, и потому счастливы, либо просто фантазеры, для которых фантазии — это музыка души, что убаюкивает их, ничего им не говоря. Но у того, кто мечтает о возможном, есть реальная вероятность испытать настоящее разочарование. Меня не может сильно удручать то, что я перестал быть римским императором, но меня может гнести то, что я никогда даже не заговаривал с портнихой, которая около девяти часов всегда заворачивает за угол справа. Мечта, обещающая нам невозможное, уже этим самым лишает нас его, а мечта, обещающая нам возможное, встревает в саму жизнь и препоручает ей свое решение. Первая живет обособленно и независимо; вторая подчиняется превратностям того, что происходит.
Поэтому я люблю невозможные пейзажи и широкие пустынные равнины, на которые я никогда не попаду. Прошедшие исторические эпохи великолепны, ведь я не могу предположить, что они воплотятся с моим участием. Я сплю, когда мечтаю о том, чего нет; я просыпаюсь, когда мечтаю о том, что может быть.
Я выглядываю с одного из балконов конторы, обезлюдевшей в полдень, на улицу, где моя рассеянность чувствует в глазах движение людей и не видит их с расстояния размышления. Я сплю, опираясь на перила, которые больно впиваются мне в локти, и многообещающе ничего не знаю. Детали остановившейся улицы, по которой шагают многие, вырисовываются перед моим отстраненным взглядом: ящики, сложенные на телеге, мешки у двери другого склада, и на самой дальней витрине магазина на углу — отблеск бутылок того портвейна, который в моих мечтах никто не может купить. Мой дух отстраняется от материальной половины. Я исследую при помощи воображения. Проходящие по улице люди — все те же, что прошли недавно, все тот же зыбкий облик кого-то, движущиеся пятна, голоса нечеткости, нечто, что проходит и не случается.
Заметка, сделанная скорее посредством осознания чувств, чем посредством самих чувств... Возможность чего-то другого... И вдруг сзади меня в конторе звучит метафизически отрывистый голос посыльного. Я чувствую, что мог бы убить его за то, что он прервал то, о чем я не думал. Обернувшись, я смотрю на него молча, исполненный ненависти, заблаговременно слушаю, с напряжением скрытого убийства, голос, которым он мне что-то скажет. Он улыбается из глубины комнаты и громко говорит мне «добрый вечер». Я ненавижу его, как ненавижу вселенную. В глазах чувствую тяжесть от воображения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий