Пришла мысль к случаю просмотра Аватара

А мысль проста. Прискорбно конечно, то, что драматургия не может угнаться за спецэффектами, однако, это слишком общее место, чтобы рассуждать на сию тему.

Не помню хорошенько в какой книге вычитала я о разрешении (не вполне подобного, ибо там коммерция не была замешана) межвидового конфликта: пока правительства, армии и вообще мужчины трясли друг у друга перед носом бластерами и ультиматумами, конфликт незаметно для них разрешился. А как? Просто. Возвращаются они домой посреди общей эскалации напряжённости. Дома же сидят их женщины и показывают друг другу образцы вязания, дети же их совместно копаются в песочнице, обменявшись одёжками и игрушками. Но, это вовсе не эпасипированная фига мужчинам. Могло быть и иначе - ведь и у другого пола есть очень простые и недеструктивные в своей основе интересы, которые можно разделить с кем-нибудь.

Конечно зрелищности и драйва здесь крайне мало. Однако есть что-то тёплое и весьма человечное. Вроде сюжета той фотографии на которой изображены Слониха и её ребенок, который привел с собой Бегемотика. Выказала себя Слониха достаточно мудрой матерью? Хочется думать, что - да.

!!!кошки...

Альбрехт Дюрер. Св. Иероним

Один из артефактов человеческой культуры, которые я допустила к своему сердцу. Эти заботливо размещенные принадлежности для письма – карандаши, метелочки, пузырьки с чернилами, и в то же самое время небрежно, между более важных дел, оставленная под окном, обувь. И самое главное – подушечки на сиденьях вокруг рабочего стола. Для друзей. Для тех людей, среди которых приятно находится, хотя и совершенно несомненно, что покой обретаешь не где-нибудь, а в углу с книгою (посмотрите во вступлении к Имени розы). Но ведь, как сказано в другой книге – «…к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит».

Вот находка

Вот находка. Скажете – это маскА, всего-то ребенок в маске. А я скажу – ни фига! Это слишком скушно и просто.
Ходила мимо несколко дней. Все же есть нечто, мешающее взять и сфоткать. Какой-то комплекс глупый.

Понятный страх. Ощутимый страх. И неприязнь.

Понятный страх. Ощутимый страх. И неприязнь. Единственный казус – мужчина повторяет женские слова. Знает ли он как Иначе? Знает (отыщите это место в переписке его с этой женщиной и прочтите – чуть выше). Но это не снимает какого-то неприятного ощущения, вроде недоумения – как же Так видеть, да ещё и говорить об этом?

Но вот между этим дневным миром и тем «получасом в постели», о котором ты однажды презрительно написала как о «мужской заботе», для зияет пропасть, преодолеть которую я не могу, а может быть, и не хочу. Там дело сугубо ночное….

(Франц Кафка, Письма к Милене – ударение в имени на первый слог?)

ГЛУБОКОЙ ночью (Ян-Дзен-Цай, 1716-1797 – сведения, указанные Кафкою)

В прохладе ночи за книгой своей
я пропустил час отхода ко сну.
Ароматы моего златотканого покрывала
давно улетучились, камин угас.
Моя красивая подруга, столь долго сдерживающая гнев,
вырывает у меня лампу и спрашивает:
«Ты хоть знаешь, который час?»


Комментарии к:

И не стоит, любимая, недооценивать стойкость той китайской женщины. До раннего утра — не помню уж точно, указано ли в стихотворении время, — она бодрствовала на своем ложе, назойливый свет настольной лампы не давал ей спать, но она была спокойна, может, и пыталась силою взгляда отвлечь ученого от его книги, но этот печальный и столь преданный ей мужчина взглядов ее не замечал, и только Богу известно, по каким таким печальным причинам не замечал – по причинам, над которыми он был невластен, но которые все вместе и в высшем смысле были связаны с ней и преданы только ей. В конце концов, она не сдержалась и отняла-таки у него лампу, что в конечном счете было совершенно правильно — и для здоровья полезно, и для занятий, надо надеяться, не вредно, и для любви благоприятно, и хорошее стихотворение за собой повлекло, но в общем и целом это было всего лишь самообманом той женщины.

Обратила ли Ты внимание, что речь идет именно о подруге ученого, а не о его жене, хотя этот ученый наверняка уже пожилой человек, меж тем как и то и другое, ученость и возраст на первый взгляд, жизни с подругой противоречат. Однако Поэт, безоглядно стремившийся к ситуации абсолютно завершенной, через эту недостоверность перешагнул. Может, потому перешагнул, что недостоверность предпочел невозможности? А даже если это не так, то, может, он боялся, что сходное противопоставление ученого и его жены отнимет у стихотворения всякую жизнерадостность и ничего, кроме сострадания к жене, у читателя вызывать не будет? Дела подруги, в конце концов, не так уж плохи: на сей раз лампа все-таки погаснет, не так уж долго она мучилась, и веселости ей, похоже, пока что не занимать. А что если бы это была жена, и данная ночь была бы не одной какой-то случайной ночью, а типичным примером всех ночей и тогда уж не только ночей, но всей совместной жизни, жизни, которая вся была бы одним сплошным сражением за лампу? У какого читателя хватило бы духу тут улыбнуться? Подруга в стихотворении не права, поскольку на сей раз одерживает верх, и ничего иного, кроме как одержать верх на сей раз, она и не желает; но поскольку она красива и хочет взять верх лишь на этот раз, а с одного раза никакого ученого переубедить невозможно, даже самый строгий читатель ее простит. Жена, напротив, была бы права всегда, и это было бы уже не победой, а существованием, образом жизни, которого она бы требовала и которого ученый над своими книгами дать ей не в силах, хотя он, возможно, только для вида в свои книги уткнулся, а на самом деле дни и ночи ни о чем другом думать не может, кроме как о своей жене, которую любит больше всего на свете, но любит именно этой своей врожденной немочью. Подруга в этой ситуации выглядит проницательней, чем жена, она не полностью погрязла в подобном образе жизни, она в нем плывет и голову держит над водой. Зато жена, вернее, то бедное, несчастное существо, в которое она превратилась, борется словно вслепую; того, что у нее перед глазами, она не видит, там, где перед ней стена, она в глубине души все еще чает увидеть натянутый канат, под которым она когда-нибудь изловчится и проползет.

(Франц Кафка, Письма к Фелиции (ну отчего нужно публиковать только его письма…. Ведь переписка все же диалог))

Наблюдение над человечьей натурою

Я не раз говорил тебе (и это безусловно так), что в отношении людей нам не следует делать общих выводов из некоторых частных посылок, хотя вообще-то говоря, эти посылки верны. Не следует думать, что только оттого, что человек – существо разумное, он всегда будет поступать разумно или что, одержимый некоей главенствующей страстью, он будет неизменно и последовательно руководиться в своих поступках ею одной. Нет. Все мы – сложные механизмы, и хоть в каждом из нас есть некая главная пружина, приводящая в движение все остальное, существует еще бесчисленное множество разных мелких колесиков, обороты которых замедляют, ускоряют, а иногда и останавливают это движение. <…>
Могу ли я быть уверенным, что он поступит так-то и так-то, потому что ему следовало бы так поступить? Ни в коем случае. Недуг или подавленное состояние могут приглушить эту преобладающую страсть: дурное настроение и раздражительность – одержать над ней верх; более низкие страсти — иногда захватить ее врасплох и возобладать над нею. <…>
Хотя всё складываются из одних и тех же элементов, соотношения, в которых элементы эти присутствуют в каждом человеке, на¬столько различны, что нет двух людей, в точности похожих друг на друга. Бывает, что даже один и тот же человек с годами много раз изменяется. Самый талантливый человек может иногда сделать что-то бездарно, самый гордый — унизиться, самый порядочный – поступить бесчестно, а самый безнравственный – благородно.

Филипп Честерфильд, Письма к сыну (которые тот не читал).

Кивок в любодейную неизвестность

«Птицы смерти» или «трупные курочки» — так зовет народ мелких сов, которые, по старинному поверью, в стремительном ночном полете стукаются об окно смертельно больного и криком: «Идем со мною!» — зовут на свободу оробелую душу. Не странно ли, что именно к этой формуле прибегают и сомнительные ночные сестры — те, что бродят под фонарями и дерзко призывают мужчин к тайным утехам плоти?
<…>
Проходя по панели, они чуть касаются рукой твоей руки; их глаза, в которых отражается свет фонарей, устремлены на тебя из темного закоулка; их губы кривит призывная, непристойная улыбка; торопливым шепотом бросая прохожему зов «трупной курочки», они таинственным кивком головы манят его в соблазнительно неведомую даль
<…>
…мы с нею несколько раз переглянулись, хотя по ее раскосым блестящим глазам трудно было определить, куда она, собственно, смотрит, и наконец я не без смущения заметил, что она удостоила меня кивка, того кивка в любодейную неизвестность, которым ее товарки сопровождают зов «трупной курочки». Я молча вывернул наружу свой пустой карман, но она ответила мне движением, ясно говорящим, что бедность не должна меня смущать, затем повторила свой знак и, положив на мраморную доску столика плату за зеленый ликер, мягкими шагами пошла к двери.
Я тотчас же двинулся за нею. Грязный, затоптанный снег чернел на тротуарах, шел косой дождь, и большие бесформенные хлопья снега, которые падали вместе с ним, ложились, словно мокрые мягкотелые животные, на плечи, лица и рукава прохожих.

/Томас Манн Признания авантюриста Феликса Круля/

Романсик

без начала да и без конца.


корсетка моя,
голубая строчка,
мне мамаша говорила:
"гуляй, моя дочка!"
я гуляла до зари,
ломала цветочки,
меня милый целовал
в алые щечки

Соглядатай

Соглядатай – встречаешься взглядом. Понимаешь, что уже переживал где-то это ощущение – внимание пристальное, но беспристрастное, где-то, не вспомнить никак – где. И потому, после этого открытия, новый смысл обретает курящий на балконе мужчина (силуэт на фоне неярко освещенной комнаты), женщина, обернувшаяся на мои шаги в темноте и вздрогнувшая, когда я споткнулась, кошка, на которую я чуть не наступила и с которой встретилась взглядом (она не изменила позу, отвернулась). Жить объектом, в качестве объекта.

Д здравтвует esquire

Оказывается, то что я сочиняю - это не неправильные стихи, а ВЕРЛИБРЫ.

http://slovar.lib.ru/dictionary/verlibr.htm

вот это место из журнала (классно что они берутся разъяснять кое-что из своих статей - в целях самообразования читателя): .... Уолта Уитмена (американский поэт 19 века, основоположник верлибра. - esquire)....

один. и вот, значит, другой.

"Как же ты её достал?"
"Простите?"
"Говорю: дождь перестал".
"Да, кажется".
"Я где-то видел эту девочку".
"Она моя дочь".
"Врешь - не дочь".
"Простите?"
"Я говорю: роскошная ночь"...

В. Набоков, Лолита

Добры ли добрые дела?

Он стал относится к Шерли с преувеличенным вниманием: почтительно вставал чтобы открыть или закрыть для неё дверь, склонялся, чтобы подобрать то носовой платок, то перчатку, то ещё какой-нибудь оброненный племянницей предмет, а поскольку Шерли была небрежна и нагибаться приходилось часто, то мистер Симпсон краснел, багровел и порой страдал головными болями.

Шарлотта Бронте, Шерли

Брррр...

Смолкла или нет та музыка, гром которой отрывал наше беспокойное «я» от уютных мгновений, - все равно, воскресает, усиливаясь, и заставляет встать, подобная крику долгая звуковая дрожь. Она мощно звенит, и демон напоминания, в образе ли забытом, любимом, в надежде ли, протянувший белую руку свою из черных пустынь грядущего, в поразившем ли мысль остром резце чужой мысли, - садится, сложив крылья, у твоих ног и целует глаза.

А. Грин, Блистающий мир

/неудавшаяся книга о том, что нельзя жить с оглядкой на зеркала/

В прошлом году один человек, - вы его знаете, но называть его не буду, - пришел ко мне заказать свой портрет. Я его раньше никогда не встречал, и в то время мне ничего о нем не было известно – наслы­шался я о нем немало только позднее. Он предложил мне за портрет бешеную цену, но я отказался писать его: в форме его пальцев было что-то глубоко мне противное. И теперь я знаю, что чутье меня не обмануло, - у этого господина ужасная биография. Но вы, Дориан...

(Оскар Уайлд, Портрет Дориана Грея)

Путаница, экзистенция /если перелистать Алису в Стране чудес и кое-какие древние древности – и цинично призадуматься/

«судя по сходству... произошло от челове­ка, т. е. от формы его тела и пропорций... Здание воз­никает и строится в соответствии с членами человеческого тела и его формой» (некий Филарете, теоретик, который упоминается не единожды в книге Итальянский город 15 века И.Е. Даниловой /шрифт на обложке и в колонтитулах безобразно деформирован((/)

Как бы не так!

Вдруг она увидела стеклянный столик на трех нож­ках. На нем не было ничего, кроме крошечного золото­го ключика. Алиса решила, что это ключ от одной из дверей, но увы!— то ли замочные скважины были слишком велики, то ли ключик слишком мал, только он не подошел ни к одной, как она ни старалась. Пройдясь по залу во второй раз, Алиса увидела зана­веску, которую не заметила раньше, а за ней оказа­лась маленькая дверца дюймов в пятнадцать выши­ной. Алиса вставила ключик в замочную скважину — и, к величайшей ее радости, он подошел! (Льюис Кэрролл, Алиса в Стране чудес /мой word откуда-то знает эту фамилию…/)

Право, кажется, иной раз, что все придумано нарочно так, чтобы колоть, чтобы застревать, чтобы не разогнуться или не дотянуться. Хотя бы, взять эту диспропорцию между тем, до чего можно бы дотянуться и желанием совсем иного. Так что же делать с тем, что к гостеприимно отпертым и умышленно оставленным приоткрытыми дверям никак не заставить себя даже подойти, и это в помещении, где предусмотрен только один вход/выход.

/Из книг Франца Кафки (Созерцание, опубликованные письма к Максу Броду)/

Холостяцкое несчастье
Кажется, такая тоска оставаться холостяком, под старость, тужась сохранить достоинство, напрашиваться в гости, если хочется провести вечер с людьми, а заболев, разглядывать пустые углы своей комнаты, забившись в угол постели, прощаться всегда у ворот, никогда не подняться по лестнице вместе с женой, видеть у себя в доме только те двери, чтоведут в чужие квартиры, нести домой в руке своей что-то на ужин, поглядывать на чужих детей, всякий раз в бездетности своей робея признаться…

Взгляд в окно /тешит темную сторону, чем-то, тема несостоявшегося насилия? – «и юной девушки услышать пенье чуть в стороне от моего пути, после того, как у меня дорогу разузнала»/
…
Внизу заметишь луч заходящего солнца на лиц девчушки, что оглядывается спеша, и сразу же накрывает её тень догоняющего её мужчины.
А там мужчина уже впереди, и девичье личико вновь осветилось.

Пробегающие мимо
Когда гуляешь ночью по улице, а навстречу бежит человек, которого видишь издалека, потому как улица наша вздымается вверх и светит луна, то ведь не станешь на него нападать, даже если он хиляк и оборванец, даже если за ним кто-то бежит что-то крича, мы все равно уступим ему дорогу.
Потому как ночь и не нами установлено, что улица поднимается в гору и светит луна, а кроме того, может, эти двое разгорячились в споре, мо­жет, они преследуют кого-то третьего, может, пер­вый из них невиновен, может, второй хочет убить, и мы станем совиновниками убийства, может, эти двое ничего не знают друг о друге, и каждый из них бежит на свой страх и риск к себе в постель, может, это сомнамбулы, может, первый вооружен.
И, в конце-то концов, разве не могли мы за день устать, разве мы не выпили много вина? И мы рады, когда и второй исчезает из виду.

скан детской книжки (отобранной у дитяти)

/За что борются эти глубоко разочарованные и

несчастные по жизни люди? Не жизнь, а постоянный моросящий и обязательно холодный дождь…/

Некоторое время он так и стоял в темноте и выжидал, зажав в одной руке пистолет, а в другой кусок нитки; толстый босой шпион, как непременно назвала бы его Энн, обманутый в любви и оказавшийся неспособным к ненависти.

(Джон ле Каре, Шпион, выйди вон!)

Право, маркиза, что за луна...

/какова бывает женщина?/

Лопе покажет, что женщина для него была не той, что как у Данте, спасает мужчину, выводя его из темного леса, а той, что привела мужчину в лес и там его то ли потеряла, то ли бросила.

(биография Лопе де Вега, написанная Сюзанн Варга)

Сексуальность, доступная моему пониманию

Следок ноги у ней узенький и длинный – мучительный. Именно мучительный.

(Ф.М. Достоевский, Игрок)

Мастер тщетного искусства

Следы посетителей с дорожек на центральных аллеях парка удаляются с помощью грабелек для листьев, которые оставляют после себя закругленные бороздки. В свою очередь узор, составившийся из этих коротких полукружий, затаптывают вновь посетители парка. Этот круговорот равно человеческих следов присутствия осуществляется непрестанно, пока в парке физически присутствуют люди. Право, я затруднюсь решить, что произойдет с обезлюдевшим парком, в котором прекратилось это противостояние – быть может, он станет чем-то совсем иным, лишившись того важного, что несет с собой человеческое участие, соучастие, сопричастность человеку.

просто так страшно, когда подумаешь о том, что мало чего, либо ничего вообще не ведаешь о том чтопроисходит вокруг. как и зачем и чего хочет. )) это из серии: выйдя из дому постарайся удержаться от того чтобы зачем-либо нежданно вернуться.

вычитано из Заметок А. Камю

Священник, сожалеющий о том, что, умирая, он должен будет покинуть свои книги. А разве сильное наслаждение жизни вечной не превосходит бесконечно сладостной компании книг.

Идея для театра (в лечебнице для душевнобольных в Бродмуре): когда на сцену выходит злодей, выносят плакат: «Свистите». Если герой: «Аплодируйте». /написано в 1951-1954 годы/

Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это – царствие небесное.

Покойнее всего было бы любить молча. Но в дело вступают сознание и личность; приходится разговаривать. И любовь превращается в ад.

Следует помнить, какое расстояние отделяет творчество от поступка. Настоящий художник находится на полпути между своими вымыслами и своими поступками. Он – человек, «способный на». Он мог бы быть тем, кого он описывает, пережить то, что он описывает. Только поступок ограничил бы его, и он стал бы тем, кто его совершил.

Возврат с Средневековью, к первобытному мышлению, к земле, к религии, к арсеналу старых решений. Чтобы счесть эти лекарства хоть сколько-нибудь полезными, нам пришлось бы полностью пренебречь нашими знаниями – словно мы ничему не научились, - притвориться, будто бы мы начисто забыли все то, что не забывается.

(А. Камю Из записных книжек)

О ВОСПИТАНИИ (МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ. СОГЛАСНА С ЭТИМ)

Индивидцуация и в коем случае не должна быть единственной целью психологического воспитания. Прежде чем делать себе цель из индивидуации, надо достигнуть другой цели воспитания, а именно адаптации к минимуму коллективных норм, необходимому для существования.

(Карл Густав Юнг, Определение терминов)

занятная неприличность

что навевает?

что навевает? жарко, хлопчато-бумажные одежды и цветные тюрбаны........ странные песни........... Ориша....... а поют вот что:Ну-ка, ну-ка, топни ножкой!Ты мне нравишься!Ну-ка ближе стань немножко,Не раскаешься!

ikk

а это мой медвежонок залез в сканер. путешествия между венериным треуголником и местечком повыше (чтобы удобно было укусить его за ухо) побуждают его инересоваться современными технологиями. кажется, нужно подумать о его летнем гардеробе

В императорском дворце Годзё

В императорском дворце Годзё водились оборотни. Однажды, когда несколько высокопоставленных особо собрались поиграть в го, кто-то вдруг приподнял бамбуковую штору и посмотрел на них. Из-под шторы выглядывала лиса в облике человека. – Ах! Это же лиса! – зашумели все и лиса в замешательстве пустилась наутек. Должно быть, это была неопытная лиса, и перевоплощение ей не удалось как следует.

(Кэнко-хоси, Записки от скуки)

прелестно, но все же...

И ещё: у зеркала нет ни своего цвета, ни своей формы, и потому оно отражает любую фигуру, что появляется перед ним. Если б зеркало имело цвет и форму, оно вероятно ничего не отражало бы. Пустота свободно вмещает разные предметы. И когда к нам в душу произвольно одна за другой наплывают разные думы, это, может быть, случается оттого, что самой-то души в нас и нет. Когда бы в душе у нас был свой хозяин , то не теснилась бы, наверное, грудь от бесконечных забот.

(Кэнко-хоси, Записки от скуки)

Нужно внимательно читать. чтобы не пропустить нечто подобное.

... и даже спросил одногополицейского (я всегда любил поговорить с полицейскими), скорее жестами, чем словами...

(Записки авантюриста Феликса Круля. Манн, Томас)

Достигнуто. И что с этим делать? Что делать дальше с собой?

Так он просидел минут десять.
Английская девочка появилась вновь:
- Я уже посмотрела на море, мама. Что мне делать теперь?
- Отличный вопрос, - пробормотал Пуаро себе под нос.
Он встал и направился в сторону бюро заказов билетов в спальные вагоны.

(Трагедия в трех актах, конечно, Агата Кристи)