Джек Линдсей. Подземный гром V

Мы миновали несколько канцелярий, и он указал мне на женщин, работавших в качестве письмoводителей; потом — на продавца козьих шкур, на человека, орудовавшего безменом. Какой-то юрист старался привлечь к себе внимание и громко излагал постановление о ночных горшках спросившему у него совета тощему, явно робевшему человеку.

- Если же несколько жильцов, учинить иск можно только тому из них, который занимает часть помещения, находящуюся на том уровне, откуда была выплеснута жидкость.

- Это не касается лично меня, — оправдывался человек. — Жена заставила меня сходить к вам и спросить. Ей испортили ее лучший наряд.

- Слушай внимательно! — с раздражением перебил его юрист. Он говорил через голову своего тощего клиента, обращаясь к собравшейся вокруг толпе. - Если же съемщик, сдающий дом в субаренду, пользуется большей частью помещения, то ответственность всецело падает на него. Но в случае, если съемщик, сдающий помещение в субаренду, оставляет за собой лишь небольшую часть площади, то ответственность лежит как на нем, так и на суб­арендаторе. Те же правила остаются в силе, если посуда выброшена либо ее содержимое вылито с балкона. — Тут он опустил глаза и посмотрел в лицо своему клиенту: — Какой из этих случаев имел место у тебя?

- Не знаю, — ответил, закашлявшись, человек.— Я не уследил за твоей речью. Знаю только одно: у жены испорчен ее лучший наряд. И еще должен сказать, что хотя мне приходилось в жизни нюхать скверные запахи, но этакой вони — никогда.

Мы пошли дальше. Трусившие рысцой рабы, ликторы с важной осанкой, расчищающие дорогу судье с лицом удрученной овцы, разряженный грек-торговец с завитыми намасленными волосами и тонким подергивающимся носом, носильщики паланкинов с тупыми лицами, в красных накидках, привлекающий всеобщее внимание мим, человек, старающийся определить время по карманным солнечным часам и проклинающий облако, закрывшее солнце. Обычная уличная сутолока. Затем мы свернули в переулок, где жили портные. На мостовой валялись лоскуты ткани, был рассыпан пух; потом очутились в переулке, где выделывали плащи; продавцы в коротко подвязанных туниках стояли за прилавками, другие в фартуках и колпаках работали за верстаками. Марциал знал их всех. Он спросил одного из них по имени Исидор, как идут дела.

- Из рук вон плохо,— ответил тот, встряхивая копной волос, где запутались шерстяные нитки.— Небеса нас подвели. Плеяды зашли в чистом небе. Ни единого облачка. Верный знак, что будет ясная суровая зима без дождей. Мы вложили все свои деньги в нижнюю одежду и пренебрегли плащами. А сезон оказался дождливым.

Джек Линдсей. Подземный гром IV

Пронесся слух, что должен появиться император. Он сам исполнял этот танец в прежней постановке, и особенно ему удавалась, как уверяли, роль Канаки. Момент, когда он склонялся до земли, изнемогая от любви, был увековечен в целом ряде эпиграмм: хвалебные читались во дворце, другие вешали на шею статуям в глухих уголках Города. Ходили сплетни, что у императора зуб против Клита, который создал новую постановку, как бы сводя на нет его творческие достижения и тем самым как бы отрицая манеру исполнения Нерона, безумно любившего эти танцы, как избитую и устаревшую. Поэтому публика с нетерпением ждала появления императора. Как он станет себя вести, если придет?

<…>

Но еще до этой грозной развязки по залу пробежал ропот, пахнуло запахом шафрана, и все головы повернулись направо. Император сидел в золоченом кресле в большой ложе. Там раздвинули занавеси. Возможно, он сидел там с самого начала, раздумывая, какую ему принять позу, и только сейчас себя обнаружил. Он встал и начал аплодировать. Все вскочили с мест и яростно захлопали; мы с Луканом, как и все, смотрели на императорскую ложу, и наши аплодисменты как бы относились к Нерону. Как мы узнали потом, Клит спас себя, заявив, что после ни с чем не сравнимых танцев Нерона он, Клит, не дерзнул повторить постановку и прибег к новой,— слова его были переданы доброжелателями императору. <…>

Некоторое время я пристально смотрел на Нерона, потом поспешно отвернулся. Стало страшно, могли заметить, что я за ним наблюдаю. Это был крупный мужчина с одутловатым лицом, в его стеклянных глазах светилось безумие, и скорее можно было подумать, что это взор мима, изображающего Канаку, чем взор повелителя вселенной. Близко посаженные глаза казались маленькими на раздутом накрашенном лице. Рядом с ним я увидел тонкую женщину с пышно взбитыми желтыми, как янтарь, волосами и бледным лицом, на котором алели крупные губы. <…> Когда я снова оглянулся, гремели трубы и ложа была пуста: Нерон ушел.

An Irish Pub Song

Смысловые Галлюцинации - Всё под контролем (аудио)

Ну что тебе сказать про Сахалин?

Australian Bat Clinic & Wildlife Trauma Centre

и тут такое фото

Джек Линдсей. Подземный гром. III.

- Почему бы не донести на нее – это отвлекло бы от тебя подозрение, а?

Лукан отнесся к этому серьезно.

- Я уже думал об этом. Но это бросит тень на моего отца. Нерон будет недоумеваА, откуда я знаю о любовнице отца больше его самого.

- Это вполне естественно, — бросил Сцевин и подмигнул мне, но я сделал вид, что не заметил. Он очень нравился мне, и я хотел, чтобы он об этом знал, но опасался, что, если поддержу его, это бросится в глаза Лукану и я окажусь в неловком положении.

- Нерон именно так и подумал бы, — возразил Лукан.— Поздно, поздно. Тигеллин заинтересуется, почему я доношу лишь после того, как ее выдал кто-то другой. Нам остается только ждать. О наших планах она может знать лишь очень немного или ничего, — Он стал подталкивать друзей к двери. — Вам пора уйти.

- Унылый конец возвышенной мечты, — вздрогнув, сказал Сцевин. — Девка вильнет хвостом, и рушится мир, и она загребает в охапку весь мировой порядок. — Он, видимо, решил испортить настроение Лукану и был недово­лен, что заразился от Наталиса паникой. — Давайте пойдем все вместе на Форум и там перережем себе горло. Замечательная новость для «Ежедневных ведомостей». Или убьем кого-нибудь. Мы могли бы пробраться черным хо­дом в императорский дворец и зарезать главного повара. А требуху бросить в суповой котел и вызвать у Нерона понос. Что ты предлагаешь, Луций?

- У них нет никаких определенных улик против нас,— заявил Лукан, — иначе нас арестовали бы сегодня Утром.

- Такое пренебрежение даже оскорбительно, — заметил Сцевин. — Не пожаловаться ли мне Тигеллину? Его Доносчики и соглядатаи никуда не годятся.

Мы невольно заразились его беспечностью.

Джек Линдсей. Подземный гром II.

В библиотеке ни души. На полке рядом с чернильницей и пером лежала рукопись с текстом малоизвестной речи, произнесенной во времена Республики, которую переписывал библиотекарь. В нишах стояли бюсты Энния и Вергилия, оба презрительно глядели на фреску, изображавшую Лукана, беседующего со своей не слишком привлекательной музой. Здесь царил крепкий запах кедрового масла, от которого у меня слезились глаза и трещала голова. Все же я не хотел уходить. В одном ящике я нашел элегии Пропорция и развернул первый свиток, чтобы посмотреть на его портрет, помещенный в начале. Но гладкое чело и теплые карие глаза поэта не выдавали страданий и радостей, выраженных в его стихах, он взирал на своих потомков доверчиво, совсем не так, как смотрел в свое время на неверную Кинфию. Меня взволновало и показалось удивительным, что поэт мог так живо и четко изобразить беспорядок в спальне вольноотпущенницы с расхлябанной походкой, даже такие еле уловимые подробности, как складки и запахи ее сорочки, постаревшие линии шеи и неизменную округлость полных плеч, а вот я едва мог вспомнить, как выглядела спальня, которую только что покинул. Эти строки о неряшливой спальне распущенной женщины с синяками под похотливыми глазами казались мне интереснее, более значительными и вечными, чем мрамор и бронза, увековечившие образ Юпитера, Минервы и Юноны на Капитолийском холме.