Мне здесь приходится нелегко, — а прежде удавалось без труда жить и ни к чему не прикасаться, некоторым образом отсутствуя в собственном жилье Теперь, — здесь, — что-то нарушилось, и я больше не могу сохранять безучастность.

  Прежде мне приходилось подолгу примериваться, прежде чем решиться признать себя обитателем какой-то местности или даже дома, — теперь же я точно знал, где я. Наверное, именно стянутость горизонта к малому пространству внутри ограды, — он словно бы перегибается через неё и заглядывает ко мне. Сам горизонт побуждает вглядываться в ближайшее, а с этим вместе и — в малейшее, — подолгу принимать решения относительно самых незначительных переменений, часто и от них отступаться, — словом, врастать, — словом, сознавать себя здесь, а не где-то ещё, читать местные газеты (да-да). Вот оно, — и притом добровольное, — вынужден я заметить, — вступление во владение образом жизни, которое предписывает это место. Здешнее обступает меня всё плотнее, — прежнее, напротив, слабеет и сбивается со следа, — пускай мне и кажется неверным отстранять от себя то, что предшествовало этой жизни, — оно отступается от меня само. Как относиться к этому я так и не знаю, но ловлю себя на том, что вхожу в нужды и обстоятельства этого своего жилья полнее, чем где-либо до этого входил в собственные свои надобы.