Во все предшествующие дни он искал её, эту тьму, и о ней мечтал, – как прикормленное животное, которому не внятны никакие урезонивания, которое не даёт себе труда остановиться, – а теперь привалился к его боку, удерживая его своими малыми силами.

 

[Он рядом с ним, он не оставит его, он – как в тех снах, доставшихся ему явно по ошибке, – когда он смотрит, как кто-то вгоняет патронник в рукоять, – он так сосредоточен на этом движении, что не в силах перевести взгляд на лицо, – кто-то вгоняет в рукоять патронник и выкладывает пистолет на стол… а потом, – быть может, не сразу, не тогда, не там, – тот пачкает его руки и колени густым и красным, а он укачивает его голову, как будто в его ладонях тому хочется остаться до конца, и он при нём – плакальщик и оплачет его, не оставит его.]