Я брожу вокруг них, точно маниак, жду
знака приблизиться изо дня в день. Мне есть что рассказать, но уста мои
запечатаны мною же и давно. Я не знаю, как приняться за дело. И в один из
тех часов, когда мне якобы нечем занять себя, я подсел за их стол и он
оторвался от своей работы. Он отставил перебирать обрезки листков бумаги и
папируса с записями – не сделав, впрочем, и попытки спрятать их, – я видел, что
они исписаны скорописью на языке, которого я не мог идентифицировать, вероятно
шифром. Сняв очки, он взглянул на меня и жестом пригласил присесть. Я
не знал, что он тот самый, который придёт – уже пришёл, поэтому мне
легко, потому что я не знаю. Мы говорили о заморских товарах, о
том, съедобны ли плоды заморских земель для жителей нашей части мира… о моей
коллекции марок и записей в гостевой книге… Всё собранное мною немо – так же как я, в свою
очередь, – безгласен. Будьте покойны, я не граблю путников, просто
стараюсь реже выходить из дому, чтобы не разминуться с кем следует, а мое
собрание – результат мен и подарков, никакой тёмной изнанки. Не
хочу выступать перед стариком в роли невежи, в роли того, кто разбирает вещи в опустевшем
доме, в доме, куда я не внёс ни камешка – жилище моё наполняется по сию
пору, – холостой ход, всё так, – выменянными реликвиями, но не радостью – ни радости,
ни ожидания нового обретения… Мне хочется вернуть себе имя, почерк и с ними
право на начитанность и осведомлённость, какими обладал когда-то. Не могу
знать и того, ведут ли они речь обо мне меж собою. Годы, ушедшие на то, чтобы приблизиться
если не к небытию, то к безвестности потрачены впустую, – я хочу быть узнанным.
Эти двое… подчас, думается мне, что всё же трое – волк – он не простой зверь, я
чувствую… я чувствую, что на плечах своих они удерживают тяжесть собственных и
историй и истории эти, ноша их, побуждают меня к тому, чтобы… чтобы… чтобы
вернуть себя, прервать молчание, сказав «вот он я» – и будь что будет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий